Обращение к Президенту РФ от 16 октября 2009

Уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Средства массовой информации продолжают с восторгом сообщать о том, что представленный Вами закон об ужесточении ответственности за деяния, совершенные преступными сообществами и их лидерами, принят. Однако анализ предложенных дополнений и изменений в УК удручает. В очередной раз, как это было и с суждениями в Вашей статьей «Россия, вперед», о том, что «судебная система сама способна разобраться, что в интересах государства, а что отражает шкурный интерес коррумпированного бюрократа или предпринимателя», кто-то очень желает, прикрывшись Вашим должностным положением, скрыть свою некомпетентность по разработке правовых мер борьбы с проявлениями организованной преступности.

Ничего кроме огорчений не может вызвать пояснительная записка к проекту закона. Если верить статистике, приведенной в пояснительной записке о росте выявленных деяний участников организованных групп и «преступных сообществ», то нет никакой необходимости в принятии такого закона. Нет также и никаких оснований утверждать, что «уголовное законодательство не отвечает в полной мере повышенной общественной опасности преступлений, совершенных организованными группами и «преступными сообществами». Такие утверждения дают основания полагать, что разработчики законопроекта не открывали Уголовный кодекс РФ. В нем за преступления, совершенные организованной группой уголовная ответственность в два раза выше, чем за преступления, совершенные группой лиц по предварительному сговору.

О том, что уголовное законодательство не разграничивает четко ответственность за совершение преступлений в составе организованных форм соучастия, говорилось ещё до принятия нового УК РФ. В статье «Квалификация бандитизма», опубликованной в журнале Законность. 1993 г. № 7 С. 38-41, я обращал внимание на то, что правоприменители принимают решения по данному составу преступления без должной оценки количественных и качественных признаков, характеризующих вооруженную группу, что к серьезным ошибкам на практике приводят представление о банде, как вооруженной организованной группе, созданной для занятия любыми видами преступной деятельности. Поэтому для борьбы с организованными криминальными формированиями необходимо было так сформулировать нормы закона, чтобы предметом доказывания по делу была не только конкретная криминальная деятельность участников этих формирований, но и само преступное формирование.

Однако для этого требовалось не только пояснить правоприменителям, что следует понимать под «устойчивой группой», но и разграничить такие понятия, как «устойчивая вооруженная группа (банда) и «организованная группа», которая, в соответствии с положений ч. 3 ст. 35 УК РФ, является также «устойчивой группой». Без этого работа специализированных подразделений по борьбе с организованной преступностью теряла всякий смысл. Правоту моих суждений доказала практика. Просуществовав около двадцати лет и не получив четкого, установленного законом предмета своей деятельности, эти подразделения занимались всем, чем угодно, только не сбором сведений об организованных группах, которые могли быть преобразованы в доказательства. Поэтому их деятельность оказалась ненужной, и они были расформированы. Но проблема с доказываем деяний преступных формирований, осталась.

Представленный в Государственную Думу проект закона эту проблему только усугубляет. Об этом свидетельствует и заключение по проекту председателя комитета Государственной Думы П.В. Крашенинникова, который понимает, что правоприменитель не сможет разграничить организованную группу от структурированной организованной группы, а, следовательно, правильно квалифицировать содеянное. Представленный от Вашего имени законопроект не снимает творимого на практике произвола при квалификации содеянного группой лиц по предварительному сговору, если лица заранее договорились о совместном совершении преступления и организованной группой (устойчивой группой) лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений.

Мой тридцати пяти летний опыт практикующего юриста позволяет сказать, что 50% из числа оконченных расследованием за последние пять лет дел по преступлениям, совершенным группой лиц, были неправомерно квалифицированы, как совершенные организованной группой. А это значит, что осужденные понесли более строгое наказание, чем фактически должны были получить за содеянное. И таких тысячи. В статье «Что мешает борьбе с организованной преступностью?», опубликованной в журнале Законность. 1995 г. №7.С.23-27, я отмечал, что для разработки надлежащей правовой базы привлекают людей, подчас мало осведомленных о том, что такое организованная преступность. Свои суждения я тогда обосновывал анализом законопроекта «О борьбе с организованной преступностью». Авторами проекта давалась формулировка «преступной организации», которая мало чем отличалась от понятий «организованная группа» и «банда». Более того, авторы проекта не замечали того, что для привлечения лиц, создавших «преступное сообщество (преступную организацию)» или руководивших ими, а также иных соучастников, потребуется доказывать, что эти криминальные формирования были созданы на базе сообщества или организации, которые судом признаны преступными.

Этого не замечали и авторы ст. 210 УК РФ. Обозначив уголовную ответственность за создание или руководство лишь «преступным» сообществом или организацией, они не заметили, что придали совершенно иное значение этому деянию. Обывательское понимание «преступное сообщество и организация», получило правовое предписание наказывать только за руководство и создание не «сообществ и организаций», занимающихся криминальной деятельностью, а тех, что уже признаны судом преступными. Указание на то, что сообщество или организация являются «преступными» с необходимостью требует наличия приговора суда, которым бы удостоверялось, что это сообщество или организация уже признаны преступными. Без этого невозможно кого-либо осудить за создание или руководство «преступным сообществом или организацией».То, что ст. 210 УК РФ была принята в редакции, содержащей обывательский, а не правовой признак криминального формирования организованной преступности и просуществовала более 12 лет, лишь характеризует законодательную деятельность в России, игнорирующую любое иное мнение, а также многочисленных авторов и редакторов комментарий к Уголовному кодексу РФ по этой статье.

Этого не замечают и разработчики новых дополнений в ст. 35 и 210 УК РФ. Читая проект, нельзя освободиться от ощущения того, что его писали люди не только не расследовавшие ни одного дела, но и никогда не реализовывавшие по требованиям закона оперативные материалы. Анализ представленного в государственную думу проекта дополнений и изменений в УК РФ свидетельствует о том, что и сегодня невозможно дать правовое определение тем качественным изменениям, что произошли в структуре криминальных формирований. Ни наука, ни практика сейчас не располагают данными о признаках, которые бы позволили столь сложное социальное явление, как организованная преступность, отразить в уголовном законе, т.е. криминализировать его. Поэтому и не стоит тратить понапрасну усилия. Кроме очередного правового конфуза, от такой работы ожидать нечего. Более подробно об этом было изложено в моей статье «Кому нужен неработающий закон «О борьбе с организованной преступностью», опубликованной в журнале «Право и экономика №13-14, за 1995 г. С.125-129.

Мне дважды пришлось обращаться в администрацию Президента Б.Н. Ельцина и приводить свои доводы об ущербности проекта «О борьбе с организованной преступностью». Как известно, Б.Н. Ельцин наложил на него вето, после неоднократного прохождения этого законопроекта в Государственной Думе и в Совете Федерации. Но, как видно история ничему не учит. Однако в этот раз, разработчики такого проекта пошли от Президента, рассчитывая, что уж в этот-то раз никакого вето не будет, мало заботясь при этом об авторитете Президентской власти. Практика свидетельствует о том, что для борьбы с организованной преступностью на современном этапе вполне достаточно сформулировать более четкие разграничения между деяниями, совершаемыми группой лиц по предварительному сговору и организованной группой. Все о создателях организованных групп, их руководителях, координаторах, планах и создаваемых условиях для совершения преступлений, разделе сфер преступного влияния и преступных доходов и.т.п., должны знать оперативные подразделения, которые, по словам В.В. Путина, в России в разы по численности превосходят оперативные подразделении, ведущие борьбу в преступностью в США.

Наработки оперативных подразделений и сегодня, в соответствии с ч. 5 и 6 ст. 35 УК РФ, позволяют привлекать к уголовной ответственности лиц, создавших организованную группу либо руководивших ею. Однако, вопрос В.В. Путин «Где посадки?» остается без ответа. И никакое законотворчество не заменит реальной борьбы с проявлениями организованной преступности. Принятие закона, содержащего обывательские, а не правовые признаки криминальных формирований организованной преступности, не только не позволит применять его на практике, приведет к очередному произволу правоприменителей, но и нанесет вред Президентской власти. Это понимал не юрист Б.Н. Ельцин, это должны понять и Вы, как юрист. Поэтому этот законопроект целесообразно отозвать. А его доработку поручить не тем, кто увешан званиями и наградами, и дает рекомендации, как бороться с организованной преступностью, но не понимает, что такое организованная преступность, а тем, кто имеет реальное представление об организованной преступности и понимает, как доказывать виновность тех, кто именно так осуществляет криминальную деятельность. Желаю Вам успехов.

С уважением

«16» октября 2009 г. адвокат Адвокатской конторы «Басманная» (№20) МГКА-1, кандидат юридических наук,

Осин Владимир Владимирович