В соответствии с положениями ст. 45 и 48 Конституции РФ каждому гарантируется государственная защита прав и свобод человека и гражданина, а также право на получение квалифицированной юридической помощи. Для обеспечения практического осуществления прав на защиту Уголовно-процессуальный кодекс РФ устанавливает порядок получения и пользования помощью адвоката (защитника).
Так, например, ст. 49 УПК РФ устанавливает, что адвокат допускается к участию в уголовном деле в качестве защитника по предъявлении удостоверения адвоката и ордера. Никакими иными условиями участие адвоката в качестве защитника по уголовному делу УПК РФ не ограничивает. Поэтому, для реализации полномочий защитника, изложенных в ст. 53 УПК РФ, достаточно лишь уведомления следователя или дознавателя, в производстве которых находится уголовное дело, о том, что защиту такого-то лица адвокат вправе осуществлять.
Однако на практике гарантированные Конституцией РФ право на получение квалифицированной юридической помощи и государственной защиты прав и свобод человека и гражданина должностными лицами органов государственной власти игнорируются. Нередко адвокат, приглашенный самим подозреваемым, обвиняемым или другими лицами с согласия или по поручению подозреваемого или обвиняемого не всегда своевременно получает допуск к участию в уголовном деле в качестве защитника, даже в тех случаях, когда обратился к лицу, в производстве которого находится уголовное дело, с уведомлением о вступлении в дело.
Характерным примером сказанному является уголовное дело по обвинению К. в совершении ряда тяжких и особо тяжких преступлений, чью защиту я осуществлял. 14 января 2008 г. со мной было заключено соглашение на оказание юридической помощи К., которого обвиняют в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 162 УК РФ. В этот же день следователь Ф. сообщил мне, что 9 января 2008 г. дело было передано в ГСУ при ГУВД по г. Москве и расследованием занимается следователь Т. Попытка связаться в течение двух часов по телефону со следователем Т. оказалась безуспешной. Поэтому я вынужден был позвонить его начальнику, который сказал мне, что следователь находится на месте, только не берет трубку, и пообещал мне, что я могу с ним связаться, если ещё раз перезвоню. Я перезвонил. Узнав, что я желаю вступить в дело, получить копию постановления о привлечении К. в качестве обвиняемого и ознакомиться с документами, которые предъявлялись моему подзащитному, следователь заявил, что он дело к производству ещё не принимал, поэтому ничего предоставить мне не может, и посоветовала позвонить ему 17 января 2008 г. Я позвонил следователю в назначенное им время. Узнав, кто и зачем звонит, следователь сказал, что нам пока встречаться не надо, так как К. ещё не перечислен за ГСУ, а знакомить меня с материалами дела ему некогда, так как он занят работой по другим делам.
Понимая все трудности, связанные с расследованием уголовных дел, так как сам в 1974 г. закончил Высшую следственную школу МВД, восемь лет проработал следователем и более 20 лет занимался проблемами предварительного расследования преступлений, я попросил следователя назвать время, когда я могу познакомиться с тем, что мне положено по закону, так как иначе я не могу оказывать своему подзащитному квалифицированную юридическую помощь. Ответа я не получил. О том, что на протяжении четырех дней, из-за нежелания следователя Т., я не могу вступить в дело, я сообщил его начальнику, который пообещал разобраться, но меня так никто не уведомил о том, когда же я могу вступить в дело.
Впервые за тридцать пять лет моей юридической практики я встретился с таким игнорированием требований Конституции РФ и неуважением к правам адвоката со стороны следователя, который работает в Главном следственном управлении г. Москвы. Полагая, что следователь чего-то недоучил и ситуацию можно разрешить при встрече с начальником отдела, я позвонил ему и просил принять, так как находился в здании ГСУ, но начальник отказался от встречи, сославшись на занятость.
17 января 2008 г. я вынужден был передать в канцелярию ГСУ ГУВД по г. Москве письменное заявление о вступлении в дело с приложением копии моего ордера. Однако никто не спешил уведомить меня о том, когда я смогу вступить в дело. Считая, что действиями (бездействием) следователя Т. нарушено гарантированное ст. 48 Конституции РФ право К. на получение квалифицированной юридической помощи, а также конституционное право на доказывание виновности моего подзащитного в порядке, предусмотренном УПК РФ, который для органов предварительного следствия является обязательным, я 21 января 2008 г. обратился с жалобами к прокурору г. Москвы, начальнику ГСУ при ГУВД по г. Москве и Тверской районный суд г. Москвы. В жалобах я указал, что следователем нарушены и мои права, установленные в ст. 6 и 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», беспрепятственно встречаться с моим подзащитным, честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы К. Отказывая мне своевременно вступить в дело следователь Т. нарушил требования:
1. Статьи 48 Конституции РФ, гарантирующей право каждого на получение квалифицированной юридической помощи.
2. Статьи 11 УПК РФ, обязывающей следователя обеспечивать возможность осуществления прав обвиняемого на участие защитника по своему выбору.
3. Статьи 16 УПК РФ, обязывающей следователя обеспечить обвиняемому право на защиту с помощью избранного им защитника.
4. Пунктов 8, 9 и 14 ст. 47 УПК РФ, предоставляющих обвиняемому право пользоваться помощью избранного им защитника и иметь свидание с избранным им защитником, а также приносить жалобы на действия (бездействие) и решения следователя.
5. Части 3 и 4 ст. 49 УПК РФ, предоставляющей право адвокату, имеющему ордер, беспрепятственно участвовать в уголовном деле с момента фактического задержания лица, подозреваемого в совершении преступления.
6. Статьи 50 УПК РФ, предоставляющей обвиняемому пригласить несколько защитников.
7. Статьи 51 УПК РФ, обязывающей следователя вначале обеспечить обвиняемому участие избранного им защитника, и только при отсутствии желания обвиняемого самому пригласить защитника или дать согласие на приглашение защитника, или поручить другим лицам, пригласить защитника, следователь вправе обеспечивать участие защитника по его (следователя) назначению.
8. Статьи 53 УПК РФ, обязывающей следователя обеспечить защитнику право иметь свидание с обвиняемым, ознакомиться с протоколом задержания, постановлением о применении меры пресечения, протоколами следственных действий, произведенных с участием К., иными документами, которые предъявлялись либо должны были предъявляться обвиняемому. Нарушение перечисленных норм УПК РФ свидетельствует о том, что доказывание виновности К., в предъявленном ему обвинении, следователь Т. осуществляет с нарушением требований ст. 49 Конституции РФ и порядка, установленного УПК РФ. С 14 января 2008 г. следователь Т. лишал меня возможности даже ознакомиться с постановлением о возбуждении уголовного дела, протоколом задержания К., постановлением о применении к нему меры пресечения, протоколами следственных действий, произведенных с его участием, а также иными документами, которые предъявлялись либо должны были предъявляться моему подзащитному. Мне не была предоставлена копия постановления о привлечении К. к уголовной ответственности. Препятствуя моему вступлению в дело и ознакомлению с содержанием документов, касающихся моего подзащитного, следователь Т. лишал меня права заявлять ходатайства и приносить жалобы на решения, принятые по делу. Поэтому в своих жалобах я просил:
- признать незаконными и необоснованными действия (бездействие) следователя ГСУ ГУВД по г. Москве Т. по уголовному делу в отношении К., связанные с невозможностью адвоката беспрепятственно вступить в дело и невозможностью оказывать подзащитному своевременную квалифицированную юридическую помощь;
- отстранить следователя Т. от дальнейшего производства расследования дела за нарушение требований Конституции РФ и порядка уголовного судопроизводства, установленного УПК РФ;
- принять меры к беспрепятственному вступлению в дело избранного К. адвокат в качестве защитника.
Ответ на свои жалобы в сроки, установленные ст. 124 УПК РФ, я не получил и тем самым удостоверился в том насколько реально гарантируется государственная защита прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации даже в тех случаях, когда есть основания полагать, что К. содержится под стражей неправомерно.
Жалоба, поданная в суд 21 января 2008 г., также не была рассмотрена в сроки, установленные ч. 3 ст. 125 УПК РФ, т.е. не позднее чем через 5 суток со дня поступления жалобы. Только через 22 дня суд рассмотрел мою жалобу и признал незаконным и необоснованным бездействие следователя Т, выразившееся в не допуске меня к участию в уголовном деле в качестве защитника обвиняемого К. и обязал должностное лицо устранить допущенные нарушения.
В суде я узнал, что жалоба, поданная в ГСУ была рассмотрена временно исполняющими обязанности начальника ГСУ при ГУВД по. г. Москве и 25 января 2008 г. было вынесено постановление, в котором указывалось о том, что за нарушение требований ст. 53 УПК РФ следователь Т. строго предупрежден. Уведомление о принятом по моей жалобе решении я получил из ГСУ только 18 февраля 2008 г.
20 февраля 2008 г. я получил уведомление и из прокуратуры г. Москвы о том, что заместителем прокурора г. Москвы 11 февраля 2008 г. было вынесено постановление об отказе в удовлетворении моей жалобы, поскольку «доводы, изложенные в ней, в ходе проверки не подтвердились». При этом указывалось, что «данное решение Вы вправе обжаловать в суд или вышестоящему прокурору». Однако копии постановления мне направлено не было.
В этой связи уведомление об обжаловании принятого решения иначе как оскорблением восприниматься не может. Только не вполне здоровый человек может обжаловать то, с чем его не потрудились даже ознакомить. Поэтому 3 марта 2008 г. мне пришлось вновь обращаться к прокурору г. Москвы с заявлением, в котором я указал, что в соответствии с ч. 2 ст. 24 Конституции РФ органы государственной власти и должностные лица обязаны обеспечить каждому возможность ознакомиться с документами и материалами, затрагивающими его права и свободы.
Конституционный Суд РФ в своих постановлениях и определениях неоднократно указывал, что любая информация, затрагивающая права и свободы гражданина должна быть ему доступна. Эта правовая позиция Конституционного Суда РФ была сформулирована ещё в Постановлении Конституционного Суда РФ от 18 февраля 2000 г. по делу о проверке конституционности п.2 ст. 5 ФЗ «О прокуратуре РФ».
Поэтому я просил выслать мне копию постановления заместителя прокурора г. Москвы от 11.12.08 г., которым обосновывается отказ в удовлетворении моей жалобы, либо сообщить мне о времени и месте, когда я могу познакомиться не только с постановлением, но и всеми материалами, послужившими основанием для принятия такого решения.
Только 21 марта 2008 г. я получил копию постановления от 11 февраля 2008 г. об отказе в удовлетворении моей жалобы, из которого узнал, что доводы, изложенные в моей жалобе, в ходе проверки не подтвердились, поскольку в материалах уголовного дела до настоящего времени отсутствуют сведения о моем вступлении в уголовное дело и соответственно не имеется ордера. Анализ постановления заместителя прокурора г. Москвы свидетельствует о том, что, его ответ не адекватен предмету обжалования. При рассмотрении моей жалобы им не учитывались не только доводы, изложенные в ней, но и ссылки на письменные доказательства, приложенные к жалобе, свидетельствовавшие о том, что я вступил в дело, уведомив об этом следователя Т. своим заявлением, которое ещё 17 января 2008 г. было передано в секретариат ГСУ, о чем свидетельствует штамп, дата и подпись получившего заявление сотрудника канцелярии.
Кроме того, были проигнорированы требования ст. 124 УПК РФ, так как моя жалоба не была рассмотрена в течение 3-х суток. О том, что для рассмотрения жалобы потребуется 10 суток, меня никто не известил. Копию постановления по моей жалобе от 21 января 2008 г. я получил только 21 марта 2008 г. Все это привело к волоките рассмотрения жалобы по беспрепятственному вступлению меня в дело в качестве защитника, а также ещё раз убедило меня в отсутствии прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия.
Таким образом, неправомерные действия (бездействие) и необоснованное решение зам прокурора г. Москвы были выгодны тем, кто не желал моего участия в уголовном деле 1 февраля 2008 г., когда в Тверском районном суде г. Москвы, решался вопрос о продлении К. срока содержания под стражей, и они своего добились. Несмотря на то, что за нарушение требований ст. 53 УПК РФ следователь Т. ещё 25 января 2008 г. был строго предупрежден, меня никто не уведомил о том, что 1 февраля 2008 г. моему подзащитному К. будут продлевать срок содержания под стражей.
Ознакомление с материалами, послужившими основанием для продления сроков содержания под стражей свидетельствовало о том, что принятие судебного решения о продлении срока содержания под стражей проводилось с нарушением права К. пользоваться помощью избранного им защитника, т.е. с нарушением уголовно-процессуального закона, что не могло не повлиять на правильность вынесенного судом постановления.
1 февраля 2008 г. была направлена телефонограмма адвокату Л. с просьбой явиться в Тверской районный суд г. Москвы для рассмотрения ходатайства о продлении срока содержания под стражей К. Получив уведомление, адвокат Л. заявила, что не возражает рассмотреть ходатайство перед судом о продлении срока содержания под стражей обвиняемого К. в её отсутствие. Таким образом, на момент рассмотрения ходатайства следователя в суде возникла ситуация, требующая замены адвоката.
Следователь Т. от суда утаил сведения о том, что я, адвокат, которого по поручению и с согласия К., пригласили оказывать ему юридическую помощь, и что я имею все законные основания для участия в суде. В этой ситуации, в соответствии с положениями ст. 50 УПК РФ суд, при фактическом отказе адвоката Л. от участия в судебном заседании и защиты обвиняемого, обязан был предложить обвиняемому К. пригласить другого защитника и только в случае его отказа суд был вправе принять меры по назначению защитника.
Все эти требования Закона суд проигнорировал.
Более того, когда К. заявил ходатайство о моем участии в суде, назвав все мои данные и координаты, как со мной можно связаться, суд, вопреки требований ст. 119-122 УПК РФ, это ходатайство даже не рассматривал. Вопреки воли К. и требований ст. 50 УПК РФ, суд привлек для защиты интересов К. адвоката М. по назначению. Причем его участие в судебном процессе даже не обсуждалось. О чем свидетельствуют записи в протоколе судебного заседания.
С вступившим в дело защитником М. К. в суде не мог иметь свидание наедине и конфиденциально, для обсуждения позиций защиты и подготовки к защите (ст.47 УПК РФ).
Неправомерно назначенный судом адвокат М. не имел возможности для сбора доказательств, необходимых для обоснования неправомерности продления срока содержания под стражей. Адвокат не мог осуществить сбор медицинских справок и документов, свидетельствующих о состоянии здоровья К. Адвокат не мог ознакомиться с протоколом задержания, протоколами следственных действий, иными документами, которые предъявлялись либо должны были предъявляться К.(ст. 53 УПК РФ). Как после было установлено, адвокат не поинтересовался не только содержанием предъявленного К. обвинения, но и не выяснил даже сам факт предъявления ему обвинения.
При таких обстоятельствах адвокат не имел возможности оказывать К. квалифицированную юридическую помощь при рассмотрении вопроса о продлении срока содержания под стражей, а, следовательно, оказался в худшем положении, чем сторона обвинения. При этом равноправие стороны защиты перед судом было нарушено (ст. 15 УПК РФ). Материалами дела доказан факт того, что суд рассмотрел ходатайство о продлении срока содержания под стражей обвиняемому Костюхину А.А. с нарушением требований ст. 48 и 49 Конституции РФ, ст. 1 15 16, 46, 49, 50, 53, 96, 99, 108, 119-122, 248 УПК РФ.
Такие нарушения Конституции РФ и Уголовно-процессуального закона лишили и ограничили гарантированные УПК РФ права обвиняемого К. иметь защитника, с которым по его поручению и с его согласия, было заключено соглашение, о чем следствие было заблаговременно письменно извещено, а также были нарушены и мои права по оказанию своевременной юридической помощи обвиняемому. Но ни ведомственный контроль, ни прокурорский надзор это никак не волновало.
Указанные нарушения прав обвиняемого пользоваться помощью избранного им защитника, допущенные судом при продлении срока содержания под стражей в соответствии со ст. 379 ч.1 п.2 и ст. 381 ч.2 п.4 УПК РФ являются основанием для отмены судебного решения в любом случае.
Об этом свидетельствует и судебная практика Московского городского суда. Так, 20 апреля 2006 г. Президиум Московского городского суда, за подобные нарушения отменил приговор Тверского районного суда г. Москвы. Случай с К. лишь свидетельствует о том, что решения Президиума Московского городского суда для судей Тверского районного суда никакого значения не имеют.
Вывод суда в Постановлении о продлении срока содержания под стражей о том, что «при рассмотрении ходатайства следователя нарушений требований УПК РФ судом не установлено», не соответствует действительности. Как не соответствует представленным суду материалам и обвинение К. в совершении преступления, предусмотренного ч.4 ст. 162 УК РФ. Однако, как показали дальнейшие события, не только этим объясняется нежелание следователя не допустить в дело адвоката, с которым заключено соглашение.
12 марта 2008 г., в Московском городском суде, при рассмотрении кассационной жалобы на постановление Тверского районного суда г. Москвы от 1 февраля 2008 г. продлении срока содержания под стражей, К. заявил, что ему не было предъявлено обвинение 13 декабря 2007 г., что копию постановления о привлечении его в качестве обвиняемого он не получал. При первой же моей встрече с К., которая из-за неправомерных действий (бездействия) следователя Т., состоялась только 27 февраля 2008 г., он мне также сообщил о том, что только 1 февраля 2008 г., когда ему в суде вручили копию постановления о продлении срока содержания под стражей, из него он узнал, что ему предъявляли обвинение 13 декабря 2007 г.
Во время следующей встречи я ознакомил К. с фотокопиями документов, подтверждающих факт предъявления ему обвинения 13 декабря 2007 г. Ознакомившись с предъявленными ему документами, К. заявил, что видит эти документы впервые, что никто ему их не предъявлял, а все записи, сделанные от его имени и подписи, выполнены не им.
Анализ материалов уголовного дела давал основания полагать, что не доверять К., оснований нет. 2 декабря 2007г. К. задержали по подозрению в совершении преступления. 3 декабря 2007 г. в ОВД Лефортово сделали личный досмотр. Но почему-то нет протокола задержания по правилам ст. 92 УПК РФ. 3 декабря 2007 г. в 20 час. 40 мин в ОВД Лефортово провели его опознание. 4 декабря 2007 г. в 12 час.40 мин К. допросили в качестве подозреваемого. 4 декабря 2007 г. в 14 час. следователь провел очную ставку К. с Ч., а в 15 час. очную К. и В. Что же было дальше с К. до 20 час. 40 мин. в деле данных нет. Если его освободили, то в соответствии с ч. 5 ст. 94 УПК РФ, обязаны были ему выдать справку, в которой должно быть указано, кем он был задержан, дата, время, место и основания задержания, дата, время и основания освобождения. Но ничего этого сделано не было. Далее материалы свидетельствуют о том, что 4 декабря 2007 г. в 20 час. 40 мин. К. повторно, но уже с участием адвоката Л., задерживают по подозрению в совершении преступления и составляют протокол задержания. 4 декабря 2007 г. в 21 час. К. проводят очную ставку с потерпевшим Л.
В деле также имеются:
- протокол допроса подозреваемого К. с участием адвоката Л. от 4 ноября 2007 г., но в материалах дела нет данных о том, что и 4 ноября 2007 г. К. задерживался по подозрению в совершении преступления;
- протокол предъявления К. для опознания от 4 ноября 2007 г., свидетельствующий о том, что опознание проведено с грубейшим нарушением требований УПК РФ.
На основе таких противоречивых и неправомерных документов, 6 декабря 2007 г., без предъявления обвинения, следователь вышел с ходатайством об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу, в котором указывается, 4 декабря 2007 г. сотрудниками УУР ГУВД был задержан К., но при этом не указывается ни время, ни место его задержания.
Материалы дела свидетельствуют, что, без проведения каких-либо иных следственных действий, на тех же противоречивых и неправомерных доказательствах, что были и при избрании меры пресечения 6 декабря 2007 г., следователь яко бы 13 декабря 2007 г. предъявил К. обвинение и допросил его. Однако в деле нет данных о том:
- что о дне предъявления обвинения К. извещался через администрацию места его содержания под стражей, как того требует ч. 3 ст. 172 УПК РФ;
- что следователь вручил К. постановление о привлечении его в качестве обвиняемого, как того требует ч. 8 ст. 172 УПК РФ.
Материалы дела и без экспертного исследования свидетельствовали о том, что подписи за К., исполненные на постановлении о привлечении в качестве обвиняемого и на протоколах его допроса не соответствуют подписи К., которая имеется в его паспорте, выданном паспортным столом № 1 ОВД района «Отрадное» г. Москвы.
Изложенное давало все основания полагать, что К., вопреки требований ст. 100 УПК РФ, неправомерно, более трех месяцев, содержится под стражей как подозреваемый.
Бездействие лиц, обязанных обеспечивать государственную защиту прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации, не могло не породить безнаказанности за творимый произвол в отношении К. Это, в свою очередь, позволяло и далее всем, кто так или иначе соприкасался с уголовным делом, игнорировать требования Конституции РФ и соблюдение порядка уголовного судопроизводства.
24 марта 2008 г. следователь Т. в ИВС при ГУВД по г. Москве провел опознание К. с грубейшим нарушением требований ст. 193 УПК РФ. Внешний вид опознаваемого К. существенно отличался от внешнего вида лиц, участвовавших в качестве статистов. К. был коротко острижен и имел бородку, а статисты были чисто выбриты и имели длинные волосы на голове. К. был одет в черные сатиновые брюки, а статисты были одеты в синие джинсы. На К. были комнатные тапочки, а статисты были обуты в ботинки. Опознавший К. потерпевший Ж. заявил, что впервые увидел К. в темной кепке с бахромой. При таких обстоятельствах проверка версии об участии К. в совершении преступления путем опознания утрачивала свое доказательственное значение. Более того, результаты очной ставки, проведенной 24 марта 2008 г. К. с Ч., ставили под сомнение и неправомерно проведенное опознание К. 4 ноября 2007 г., так как Ч. на очной ставке признался в том, что преступление, в котором подозревается К., совершил он.
Изложенное со всей очевидностью свидетельствует о том, что доказывание виновности К. осуществляется с игнорированием требований ст. 48, 49, 50 Конституции РФ, порядка уголовного судопроизводства, установленного УПК РФ.
Следователь Т. не исполнял и указания своих начальников, а также решение Тверского районного суда г. Москвы, признавшего ещё 12 февраля 2008 г. его бездействие незаконным и необоснованным. Однако о том, что я могу вступить в дело он уведомил меня телефонограммой только 26 февраля 2008 г. Поэтому я вынужден был обратиться с жалобой к Генеральному Прокурору РФ и к начальнику ГСУ при ГУВД по г. Москве с просьбой освободить К. из-под стражи.
Ответа на свое обращение я не получил, что позволило мне, в очередной раз, убедиться насколько действительно гарантируется государственная защита прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации.
Если бы по моим обращениям проводилась хоть какая-то работа, то были бы получены и без экспертных исследований почерка доказательства того, что обвинение 13 декабря 2007 г. К. не предъявлялось. С 7 по 17 декабря 2007 г. К. находился в изоляторе временного содержания подозреваемых и обвиняемых № 1 ГУВД по г. Москве (ИВС). Поэтому все следственные действия, связанные с предъявлением К. обвинения, должны были проводиться только на режимной территории ИВС. Проход на режимную территорию ИВС осуществляется строго в индивидуальном порядке по специальному разрешению, которые строго учитываются, а также выдача содержащихся в изоляторе граждан строго учитывается по минутам в книге вывода на допросы и беседы.
В этой связи, с целью исключения подозрений, связанных с тем, что обвинение К. не предъявлялось, следователю Т. никакого труда не составляло установить факт прохода следователя 13 декабря 2007 г. для предъявления обвинения К. и его выдачи на допрос, либо отсутствие такового.
Используя положения ч. 3 ст. 86 УПК РФ я сделал запрос в ИВС и за № 39/184 от 24.03.2008 г. получил официальный письменный ответ, что 13 декабря 2007 г. К. на допросы и беседы не вызывался, о чем свидетельствуют записи в книге вызова на допрос № 894.
Это не только усиливает подозрение в том, что обвинение К. 13 декабря 2007 г. не предъявлялось, и он пятый месяц неправомерно содержится под стражей, но и доказывает факт того, что в этот день никаких документов, связанных с предъявление обвинения К. не составлялось, и он не мог на них учинять какие-либо записи. Но все эти важные доказательства остаются без должного внимания со стороны тех, кто обязан устранять препятствия, мешающие защите прав и свобод граждан России.
В этом году исполняется пятнадцать лет Конституции РФ. Уже третий Президент, держа руку на Конституции РФ, клянется защищать права и свободы граждан России. Однако, как свидетельствует дело К., никаких мер за это время не принято для того, чтобы прописанные в Конституции РФ гарантии прав и свобод обеспечивались теми, кого налогоплательщики содержат для того, чтобы обеспечивалась государственная защита прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации. Как долго это ещё будет продолжаться в России?
Возможно, изменить ситуацию поможет внесение дополнений в УК РФ статьи, предусматривающей ответственность за нарушение порядка уголовного судопроизводства, при допуске и участии адвоката в уголовном деле в качестве защитника. Но это уже другая история.
В. Осин
Адвокат МГКА,
Кандидат юридических наук.
Журнал "Домашний адвокат", № 12, 2008 г. стр. 2-3.